В последнее время приходится столько читать, что боюсь перепутается всё и смешается в голове, потому буду в днев скидывать избранные моменты-мысли по ходу прочтения.
Книга 1: Catch-221944 год. На островке в Тирренском море расквартирован бомбардировочный полк ВВС США (North American B-25 Mitchell), в котором служат капитан Йоссариан, главный герой романа, и его сослуживцы. Командование авиаполка раз за разом увеличивает норму боевых вылетов, тем самым продлевая службу пилотов, отлетавших свою норму, после которой они имеют право вернуться домой. Таким образом, отлетать норму становится практически невозможным.
Набор феерически тупых героев, я сижу угораю просто над такой логикой, вернее полным её отсутствием.
quotes-1цитаты***
Данбэр, как всегда, лежал на спине, уставившись в потолок неподвижным взглядом куклы. Он изо всех сил старался продлить свою жизнь, считая, что скука - лучшее средство для достижения этой цели. Данбэр так усердно скучал, что Йоссариан подумал: "Уж, часом, не отдал ли он богу душу?"
***
Техасец оказался до того душкой, до того рубахой- парнем, что уже через три дня его никто не мог выносить. Стоило ему раскрыть рот -- и у
всех пробегал по спине холодок ужаса. Все удирали от неге, кроме солдата в белом, у которого все равно не было пути к отступлению:
солдат был упакован с головы до пят в марлю и гипс и не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Его сунули в палату ночью контрабандой. Проснувшись утром, обитатели палаты увидели на пустовавшей койке странно вздыбленные к потолку руки. Все четыре конечности поддерживались в таком состоянии неподвижными свинцовыми противовесами, темневшими над головой солдата.
Его положили рядом с техасцем, и тот, повернувшись к новому соседу, целыми днями о чем-то прочувствованно вещал ему. Солдат не отвечал, но техасца это не смущало.
Температуру мерили дважды. Рано утром и к вечеру в палату входила сестра Крэмер с банкой градусников и раздавала их, чинно шествуя сначала вдоль одного ряда коек, затем вдоль другого. Солдату в белом она всовывала градусник в отверстие в бинтах, под которыми угадывался рот.
Затем она возвращалась к первой койке, брала градусник, записывала температуру больного, шла к следующему и так снова обходила
всю палату. Однажды днем, вернувшись, чтобы собрать градусники, она взглянула на градусник солдата в белом и обнаружила, что солдат
мертв.
- Убийца, - спокойно произнес Данбэр. Техасец младенчески невинно
посмотрел на него.
- Душегуб, - сказал Йоссариан.
- О чем вы, ребята? - не понял техасец.
- Это ты убил его, - сказал Данбэр.
- Это ты отправил его на тот свет, - сказал Йоссариан.
Техасец отпрянул:
- Вы что, ребята, спятили? Я и пальцем его не тронул.
- Это ты его замучил, - твердил Данбэр,
- Я слышал, как ты его убивал, - сказал Йоссариан.
- Ты убил его потому, что он... черномазый, - сказал Данбэр.
- Вы рехнулись, ребята! - закричал техасец. - Черномазых класть сюда не разрешается. Для черномазых у них специальная палата.
- Сержант положил его тайком, - возразил Данбэр.
- Сержант -- коммунист, - сказал Йоссариан.
- И ты об этом знал, - сказал Данбэр.
***
Только когда все эти немцы оставались далеко позади, он устало сдвигал шлем на вспотевшую макушку и переставал рявкать в
переговорное устройство команды Макуотту, сидевшему за штурвалом. Теперь Макуотт уже мог позволить себе полюбопытствовать, куда упали бомбы.
- Бомбы сброшены, - докладывал сзади сержант Найт.
- Мост разбомбили? - спрашивал Макуотт.
- Откуда мне знать, сэр. Меня так здорово кидало, что я не разглядел. А теперь все заволокло дымом и ничего не видно.
- Эй, Аарфи, бомбы попали в цель?
- В какую цель? - спрашивал толстенький, вечно попыхивавший трубочкой штурман капитан Аардваарк, роясь в куче разложенных сбоку
от Йоссариана карт. - Разве мы уже дошли до цели?
- Йоссариан, бомбы попали в цель?
- Какие бомбы? - спрашивал Йоссариан, единственной заботой которого было не угодить под огонь зениток. Тогда Макуотт принимался напевать:
- Как я рад, как я рад, мы попали к черту в ад!
***
- Именно это я и имею в виду, - говорил Дейника. - Не подмажешь - не поедешь, на этом все в мире держится. Рука руку моет. Понял, о чем
я? Почеши мне спинку, и я почешу тебе...
Йоссариан понял.
- Да нет, я имел в виду не это, - сказал Дейника, когда Йоссариан начал чесать ему спину. - Я говорю о сотрудничестве. Взаимная любезность. Ты мне оказываешь любезность, я - тебе. Понял?
- Вот и окажи мне любезность, - попросил Йоссариан.
- Исключено, - ответил Дейника.
***
...и тогда Йоссариан задал свой вопрос, на который не может быть ответа:
- Где прошлогодний Сноуден?
Этим вопросом он уложил их на обе лопатки. Ведь Сноуден был убит под Авиньоном, когда Доббс сошел с ума в воздухе и выхватил штурвал у Хьюпла...
Капрал притворился глухим.
- Что вы сказали? - спросил он. - Где прошлогодний Сноуден?
- Боюсь, что я вас не понял.
- Ой sont les Neiges d'antan? - сказал Йоссариан, чтобы капралу было легче понять его.
- Parlez en anglais, ради бога. - сказал капрал. - Je ne parle pas francais.
- Я тоже, - ответил Йоссариан.
Штаб авиаполка забил тревогу: если людям разрешить задавать любые вопросы, которые им взбредут на ум, трудно сказать, до чего они могут докопаться. Полковник Кэткарт поручил подполковнику Корну прекратить это безобразие. Подполковник Корн издал приказ, определяющий порядок задавания вопросов. Как объяснил подполковник Корн в своем рапорте полковнику Кэткарту, этот приказ был отмечен печатью гениальности. Согласно приказу подполковника Корна, задавать вопросы разрешалось только тем, кто их никогда не задает. Скоро на занятия стали ходить только те, кто никогда не задавал вопросов, и занятия прекратились, поскольку Клевинджер, капрал и подполковник Корн пришли к общему соглашению, что нет никакой возможности, равно как и необходимости, просвещать людей, которые ни о чем не спрашивают.
***
Полковник Кэткарт был человек мужественный и без малейших колебаний сам вызывался посылать своих людей на бомбардировку любых целей.
***
- Не будь таким болваном... - советовал он Клевинджеру, когда оба они учились в военном училище в Санта- Ана, в штате Калифорния.
- А я ему обязательно скажу... - настаивал Клевинджер. Они сидели на дощатой трибуне, глядя вниз на запасной плац, по которому взад-вперед носился разъяренный лейтенант Шейскопф, похожий на короля Лира, только без бороды.
- Почему никто мне не скажет? - орал лейтенант Шейскопф.
- Помалкивай, идиот, - отечески посоветовал Йоссариан Клевинджеру.
- Ты сам не понимаешь, что ты говоришь, - возразил Клевинджер.
- Я понимаю, что надо помалкивать, идиот.
Лейтенант Шейскопф рвал на себе волосы и скрежетал зубами. Его резиновые щеки содрогались от возмущения. Лейтенанта мучило, что кадеты вверенной ему учебной эскадрильи отличались крайне низким боевым духом и маршировали самым гнусным образом на парадах, которые устраивались каждое воскресенье после обеда. Боевой дух кадетов был низок оттого, что они не желали маршировать на парадах каждое воскресенье после обеда, и еще оттого,что лейтенант Шейскопф сам назначал командиров из числа кадетов,вместо того чтобы позволить им самим выбирать, кого им хочется.
- Я хочу, чтобы кто-нибудь мне сказал, - умоляющим тоном обращался к кадетам лейтенант Шейскопф. - Если в чем-то моя вина,
скажите мне.
- Вот видишь, он сам хочет, чтобы кто-нибудь ему сказал, - заметил Клевинджер.
- Он хочет, чтобы все помалкивали, идиот, - ответил Йоссариан.
- Разве ты не слышал? - горячился Клевинджер.
- Слышал, - отвечал Йоссариан. - Я слышал, как он очень громко и внятно сказал, чтобы мы все заткнулись подобру-поздорову.
- Я не буду вас наказывать, - клялся лейтенант Шейскопф.
- Вот увидишь, он меня не накажет, - сказал Клевинджер.
- Он тебя кастрирует, - заверил его Йоссариан.
- Я клянусь, что не накажу вас! - продолжал лейтенант Шейскопф.
- Я буду чрезвычайно благодарен человеку, который скажет мне правду.
- Он будет тебя ненавидеть, - сказал Йоссариан. - До гробовой доски будет тебя ненавидеть.
Переводчику, конечно, за такие шалости хочется печень через горло выдрать
